В рамках празднования 70-летней годовщины победы в Великой Отечественной войне «Мосинжпроект» проводит ряд акций. В первую неделю мая, в преддверии Дня Победы, молодые сотрудники навестят фронтовиков, тружеников тыла, узников концлагерей – ветеранов строительной отрасли Москвы. Сотрудники компании вручат ветеранам премии, цветы и подарочные наборы.
Наверное, нет такой семьи, в которой не передавали бы из поколения в поколение рассказы отцов и дедов, мам и бабушек о событиях 1941-1945 годов. В начале года на корпоративном портале АО «Мосинжпроект» стартовала акция «История семьи – история Победы», в рамках которой сотрудники компании делятся рассказами о своих родных – участниках Великой Отечественной войны и тружениках тыла, сопровождая их фотографиями, отрывками из фронтовых писем, документами и другими визуальными материалами.
С момента тех событий, тяжелых для всей страны и каждого отдельного их участника, прошло семь десятилетий, но память о подвигах народа-победителя продолжает жить. Пусть имя каждого героя, с триумфом вернувшегося домой или сложившего голову на поле брани, сражавшегося за Победу с винтовкой на передовой или у заводского станка в тылу, – продолжает жить в наших умах и сердцах!
Предлагаем вашему вниманию один из рассказов, опубликованных в рамках акции «История семьи – история Победы». Своими воспоминаниями делится главный специалист филиала АО «Мосинжпроект», почетный строитель России, имеющий множество патентов, запроектировавший сотни и тысячи километров инженерных коммуникаций по всей Москве, Виталий Иванович Толмачев – труженик тыла, который и по сей день работает в стенах компании:
«Мне было уже 8 лет, я закончил первый класс. В школу я пошел в 1940 году, и сразу война. Помню, как всех школьников собрали в автобусы и вывезли из Москвы. Одних. Вывезли куда-то под Москву, а в какой город, уже и не помню. Мы жили в школе, все спали в спортзале. Рядом была площадь, засыпанная углем от какого-то рядом стоящего завода – все кругом было черное. Примерно неделю там прожил, а потом сбежал домой в Москву. Сел в поезд и доехал до города, с собой у меня ничего не было.
Когда я вернулся в Москву, вышел на Казанском вокзале, раздался сигнал тревоги, и все бросились в метро. Попасть туда было не так просто: люди боялись попасть под снаряды и торопились спуститься в метро, на лестницах и эскалаторах образовывалась давка. Но в метро я был только раз, а в остальные бомбежки уже в других местах. Было 4-этажное общежитие с подвалом, в котором мы прятались. А потом около своего дома. Там был яблоневый сад, яблони, конечно, все спилили на дрова и на строительство траншей. Мы себе тоже сделали траншею и сидели там обычно, никуда не ходили. Как-то потом уже думали, соображали, что в подвале было сидеть еще хуже, чем в траншее, потому что если попадет бомба – все завалит и уже не вылезти.
Отец был на фронте, его призвали в начале 41-го артиллеристом, войну прошел до конца. Как-то пришло нам письмо, что он пропал без вести, а тогда это значило процентов на 80, что погиб. Однако через некоторое время, через месяц или больше, от него пришло письмо. Оказалось, он был в окружении, а потом из него вышел. Победу в войне он встретил уже в Кенигсберге (сейчас Калининград). Дедушка был машинистом, погиб где-то в 41-м, а где конкретно так и не узнали. А дядя состоял в Московском ополчении. Их отправляли всех, как на бойню, где-то под Москвой все ополчение легло, и он тоже. Уже потом, в 60-х годах, я обращался в комитет, который разыскивал данные о солдатах. Фамилию они нашли, а больше неизвестно ни имени, ничего. По их данным, как раз где-то под Ржевом служил в ополчении.
Со мной была тетя, ей тогда было лет 15, она ходила дежурить на крышу. Мы жили в Тимирязевском районе, это тогда была окраина города, поэтому особенно не доставалось. Бомбежки было видно и как самолеты летают. У нас рядом через болото стояла большая баня с трубой. Немцы, наверное, думали, что это какой-то военный объект и начали ее бомбить. В баню бомба не попала, но взорвалась относительно близко от нас. Меня тогда здорово тряхануло и головой я ударился о стенку, в результате чего получил контузию. В сентябре я уехал из Москвы к матери в Курскую область. Думал, подальше от фронта, а когда приехал – вышло, что поближе. Уже после войны я смотрел по карте границы, где остановились немцы, оказалось, где-то рядом, может, в нескольких километрах был фронт.
В один период я жил у бабушки в деревне. Над нами часто немецкие самолеты летали, летали низко. Мы даже научились распознавать их по звуку, у них моторы по-другому работали, с завыванием. А у нас тракторы, чтоб не попали к немцам, собрали вместе почти около нашего дома. Много их стояло. И летит один немецкий самолет над нашими тракторами, а я ему кулаком машу, намекая, что наше в обиду не дам! А он так низко летел и из пулемета как даст, я тогда не понял, куда: по мне или нет, сразу бежать, в яму куда-то свалился… Я еще в пилотке был, может быть, он подумал, что я солдат.
Была и еще одна встреча с фашистами, страшнее предыдущей. Наша школа находилась рядом с вокзалом, на котором остановился эшелон, полный наших разбитых самолетов. Я забрался в кабину одного из них, она была еще целая, и я думал, что сейчас полечу. И опять летит немецкий самолет. Мне кричит из окопа один военный: «Беги»! А я-то думаю: сейчас я этому немцу покажу! В этот раз было хуже, самолет разбомбил станцию и нашу школу, из которой я как раз ушел. Удалось избежать злой участи почему-то… На станции тогда погибло много людей, ждавших поезда, и учеников школы, оставшихся внутри здания.
Еще был случай, когда эшелоном из Москвы ехали, а вражеский самолет начал на нас атаку. В вагоне, где я был, один военный начал кричать, чтоб все вышли: «Прыгайте, прыгайте!», а машинист, наоборот, ускорил движение. В общем, никто тогда не прыгнул, а эшелон сумел выйти из-под обстрела.
Конец войны мы встретили очень радостно. Нас разбудили рано, часа в 3-4 утра, и говорят: «Война закончилась!». Все тогда начали прыгать, кидаться подушками… Потом, в 50-м году, курсанты нашего Суворовского училища выступали на параде в Москве.
Школу разбомбили в 1943 году, этот год я не учился. Уже после Курской битвы поступил в Курское суворовское военное училище (КСВУ), где проучился до 51-го года. Учились со мной в основном сироты, кое-кто уже имел медали. У меня потом накопилось много юбилейных медалей, но единственное, что ношу по сей день – значок Суворовского училища.
Дальше жизнь складывалась благополучно. В Москве окончил факультет строительства гидроэлектростанций (ГЭС) в 1956 году. Потом нас отправили на Урал – строить алюминиевый комбинат. Проработал я там год с лишним и вернулся в Москву, сначала пошел в «Мосподземпроект», а после его объединения с «Дормостпроектом» оказался в «Мосинжпроекте».
Тогда, в 60-х годах вышло постановление о Большой Москве в пределах МКАД (которого тогда еще не было), и нужно было осваивать новые районы: Тушино, Кунцево, Свиблово, Отрадное, Черемушки и др. Все коммуникации для новых районов запроектировали мы, причем запроектировали так, что система работает до сих пор и справляется. А ведь в те времена канализация сбрасывалась и в Москва-реку, и в Яузу без очистки. Мы ликвидировали это к 1980-м годам, а в 1977 году получили премию Совета министров СССР. В МИП эту премию тогда получили четыре человека, в том числе и я».